18 июня 1832г. Жуковский вновь отправился из Петербурга в Германию, Швейцарию, Италию, Францию и возвратился только 10 сентября 1833г. К 1834г. относится новый кризис в биографии Пушкина, в ход которого вмешался Жуковский. Измученный непосильной борьбой за творческую и материальную независимость, камер-юнкер Пушкин подал в отставку, надеясь обрести покой и свободу в деревне. Николай I лицемерно ответил, что никого при себе не удерживает, но и не допустит в государственные архивы человека, порвавшего с государственной службой. Иначе говоря, отставка означала для Пушкина прекращение работы над «Историей Петра», которой он был тогда занят.

Жуковский убедил Пушкина взять прошение об отставке обратно. Жуковский знал то, о чем не догадывался Пушкин: царь всё равно не дал бы ему отставки или любой ценой заставил бы вскоре возвратиться на службу. Неприятности, которые грозили Пушкину, были пострашнее отлучения от архивов. Николай I не простил бы удара по самолюбию, который готовился нанести ему независимый духом поэт.

Жуковский учитывал всё это и заставил Пушкина остаться. Через 3 года он горько пожалел о своей настойчивости: как бы худо ни было, хуже ведь быть не могло! В письме-обвинении Бенкендорфу после смерти Пушкина Жуковский вспомнил 1834год:

«Пушкин хотел поехать в деревню на житьё, чтобы заняться на покое литературой, ему было в том отказано под тем видом, что он служил, а действительно потому, что не верили». Увы, сила предвидения даже самых мудрых и доброжелательных друзей Пушкина имела свои границы.

Роль Жуковского в борьбе за жизнь Пушкина в конце 1836 – начале 1837гг, а затем за сохранение его наследия велика. В ноябре 1836г., стремясь государя упускать из вида одну из первых красавиц Петербурга – Наталью предотвратить поединок с Дантесом, Жуковский писал Пушкину: « ради бога одумайся. Дай мне счастие избавить тебя от безумного злодейства, и жену твою от совершенного посрамления». Тогда Жуковскому в последний раз удалось спасти Пушкина. Через два с небольшим месяца безумное злодейство совершилось, Жуковский не знал о готовившемся поединке на Черной речке. Он не поспел…

После смерти младшего друга Жуковский принялся за дела, которые в очередной раз доказывают его предусмотрительность и трезвость ума. Со слов близких Пушкина он записал каждый его шаг в день дуэли. Он побудил многих друзей, свидетелей дуэльной истории, кончины и погребения Пушкина, записать в той или иной форме свои воспоминания. Сам он написал пространное письмо отцу поэта Сергею Львовичу, говорят, что в этом письме правда во многом искажена: роль царя в гибели Пушкина трактуется неверно и т.д. Отчасти это действительно так, но ведь Жуковский преследовал всеми своими словами и поступками вполне определенные цели: во-первых, он хотел укрепить царя в намерении обеспечить будущее вдовы и детей Пушкина; во-вторых, он рассчитывал отвести удар от пушкинского окружения, которое в придворных кругах иначе как «литературной шайкой» не называли; в-третьих, он хотел, во что бы то ни стало спасти по возможности каждую строку, каждый листок из наследия Пушкина. В такой невероятно сложной обстановке писалось письмо Сергею Львовичу. И всё же в большей части этого документа дипломатические цели отступают перед великим горем.

Вчитайтесь в строки Жуковского: «Ещё по привычке продолжаешь искать его, ещё посреди наших разговоров как будто отзывается голос его, как будто раздается его живой веселый смех и там, где он бывал ежедневно, ничто не переменилось, нет и признаков бедственной утраты, все в обыкновенном порядке, все на своем месте, а он пропал и навсегда – непостижимо! В одну минуту погибла сильная, крепкая жизнь, полная гения, светлая надеждами. Не говорю о тебе, бедный дряхлый отец; не говорю об нас, горюющих друзьях его. Россия лишилась своего любимого национального поэта».

Накануне письма отцу Пушкина Жуковский подготовил и письмо к Бенкендорфу, также рассчитанное на то, чтобы убедить царя и двор в отсутствии «либеральной партии», но, по существу, ставшее обвинительным документом против душителей Пушкина. «Острота ума не есть государственное преступление,- писал Жуковский.- Вы называете его и теперь демагогическим писателем. По каким его произведениям вы даете ему такое имя? И какие его произведения знаете вы, кроме тех, на кои указывала вам полиция и некоторые из его литературных врагов, клеветавшие на него тайно… Он просто национальный поэт, выразивший в лучших стихах своих наилучшим способом всё, что дорого русскому сердцу…»

Страницы: 1 2